Красота поэзии жизни заключается в том, чтобы творить, а не вторить. Не переиначивать испытанных клише снова и снова, а удивляться все новым и новым открытиям. И каждый раз как внове глядеть на свое прошлое. И открывать в самом черном откровение. Потому, что это и есть материя жизни. Как бездушный кисель, или суп, или каша топленой магмы, заливающая торжеством жизни на всех своих уровнях то, что уже отыграло, отпело. Можно ее ненавидеть за это, можно орать ей проклятия в черную глухую бездну, но она останется безразличной к этому. Она не услышит и не поймет. Потому, что ей отведена другая, более высокая роль. Переваливаться с лапы на щупальце, с щупальца на жвало, со жвала на крыло. И т.д., и т.д., и т.д.
Иногда, когда я слышу звон в темноте, я вспоминаю об этой многоногой твари под именем Жизнь. И кажется, что можно ухватить ее за пульсирующий провод. Но это мираж.